Совершенно замечательная вещь  - Хэнк Грин

Я взяла телефон со стримом:

– Привет, я не знаю, поможет ли мне это. Может, да, а может, это просто лучший шанс сделать последний шаг, но если вы находитесь рядом с Карлом или знаете кого-то, кто сейчас с ним, не могли бы вы коснуться этого Карла чем-то золотым? Например, украшением. Мне бы очень хотелось узнать, чем это закончится, пока не… Ну вы понимаете.

Я подняла трубку, где снова была Майя, и сказала:

– Ладно, ну по крайней мере хоть что-то.

– Хоть раз ты нас обогнала, – ответила Майя.

Я засмеялась, затем закашлялась.

– Миранда расшифровала настоящий код с помощью твоего пароля. Это просто атомный символ золота шестьдесят четыре раза.

– Ну, Карл явно очень хотел донести свою мысль.

– Эйприл, есть много мест, где Карлы недоступны для общественности. В Китае пятнадцать Карлов, и они уже несколько месяцев находятся под охраной военных. Нельзя просто подойти к ним и положить на них кусок золота.

Я не знала, как на это ответить. Карл прислал нам инструкции, но мы были слишком глупы, чтобы подчиниться. Возможно, через несколько лет, после подписания договоров, все объединятся и попробуют, но, вероятно, нет. Вероятно, Карлы просто будут сидеть там вечно, ожидая, пока Земля соберет всю волю в кулак, чтобы сделать эту глупую, простую мелочь.

Я вернулась к прямой трансляции, приблизив микрофон, чтобы они услышали меня через рев огня:

– Привет еще раз, слушайте, я не собираюсь говорить, что это безнадежно. Но в мире шестьдесят четыре Карла, и около двадцати процентов из них находятся под военной охраной. Если задача состоит в том, чтобы прикоснуться ко всем ним золотом одновременно, я искренне думаю, что это проверка. Карлы хотят, чтобы мы работали вместе, они хотят, чтобы мы вместе были людьми, чтобы вместе рисковали, вместе делали выбор. – Я перевела дух и закашлялась. – Я застряла в горящем здании. Более того, я застряла на этой планете с вами. И, честно говоря, я рада. За последние несколько месяцев я столкнулась со множеством ужасных людей, но еще встретила много удивительных, вдумчивых, щедрых и добрых. Я искренне верю, что это и есть истинное состояние человека. И если Карлы проверяют нас, этот последний тест труднее всего. Если вы обратите внимание, есть только одна история, которая имеет смысл, и это та история, в которой человечество работает вместе, все больше и больше с тех пор, как мы захватили эту планету. Да, мы все время лажаем, да, были большие шаги назад, но посмотрите на нас! Мы одна разновидность, сейчас даже больше, чем когда-либо. Люди борются с этим, вероятно, всегда будут бороться, но может ли настать какое-то время в истории, когда то, о чем просит нас Карл, будет возможным? Просить десятки правительств предпринять одно и то же действие одновременно с неопределенным исходом? Или по крайней мере попросить их позволить своим гражданам предпринять эти действия?

Больше кашля.

– Я не знаю. Я думаю, что, может быть, если мы не сможем сделать это прямо сейчас, когда за этим наблюдают восемьсот миллионов человек, то никогда не сможем. Итак, давайте попробуем совершить что-то вместе. Спасибо. Спасибо, что сделали это вместе.

А потом я сделала то, чего не смог бы сделать ни один здравомыслящий блогер. На пике своей аудитории я закончила стрим.

Затем я снова ответила на звонок Миранды, крича:

– Думаю, это поможет.

Майя что-то сказала, но я не расслышала сквозь шум огня. Стало тяжело дышать. Я задыхалась, хотя дым был не таким уж и густым. Жара, подумала я, или, может быть, шок. На самом деле, хотя я тогда этого и не знала, огонь поглощал весь кислород в здании.

Было жарко. Очень жарко, а спасения не было. Мне казалось, пламя шло одновременно со всех сторон. А поскольку пытаться двигаться со сложным переломом было несмешно, я просто сидела на месте.

– Энди здесь? – крикнула я, внезапно желая поговорить с ним.

– Нет, он в настоящее время прижимает одну из моих сережек к нью-йоркскому Карлу, – ответила Миранда.

– Ребята. Простите. Я собираюсь оставить все как есть.

А потом я повесила трубку, чтобы позвонить Энди.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Нет, что-нибудь происходит?

– Нет, Эйприл…

– Я знаю, Энди. Ты ничего не мог сделать. Я знаю, что ты будешь злиться на меня вечно, и это нормально, но не злись вечно на себя. Вы были правы, и никто не мог меня остановить.

– Не сдавайся, Эйприл. – Его голос дрожал.

– Я не собираюсь, – выдохнула я, а потом Энди закричал, словно от шока или испуга.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Это рука… – А потом что-то грохнуло.

Через долю секунды сверху до меня донесся громоподобный треск. От рева огня голова была тяжелой, но этот звук затмил все. Я посмотрела вверх, все еще надеясь, может быть… может быть, теперь я спасена. Сквозь завесу дыма донесся треск огня и дерева.

И это та самая часть, которую вы, возможно, действительно захотите пропустить, если не хотите крови, потому что горящая деревянная балка весом, вероятно, несколько тысяч килограмм ухнула в пространство, которое также занимала моя голова. Она вошла с правой стороны, чуть выше линии роста волос. Ударила с такой силой, что даже не отбросила меня в сторону. Прошила, как нож, упавший в стакан с водой.

Балка пробила мой череп, забрав с собой небольшой кусок мозга.

А заодно стесав правую сторону моего лица.

Она на несколько сантиметров разминулась с туловищем, а затем вошла в правую ногу чуть выше лодыжки. Такой боли я никогда не испытывала. Но затем, когда пламя разгорелось и кожа моего голого торса пошла волдырями, я осознала, что бывает хуже.

После этого я в течение нескольких ужасных секунд оставалась в сознании, поэтому у меня было немного времени, чтобы окончательно и бесповоротно понять: я умру.

Я поняла это, но в этом понимании не было никакого принятия, только горечь, ужас, разочарование и ненависть. А поверх всего – боль. Я закричала, а потом все прошло.

Я стояла в вестибюле, где начинался Сон. Это современное офисное здание. Ковровая плитка, знакомая музыка, ресепшен – все это точно так же. За исключением стола: вместо гладкого маленького робота там высился Карл. Я привыкла видеть его с одной рукой, поэтому тот факт, что у него было две, бросался в глаза. Его голова в шлеме почти царапала потолок. Он был угрожающим, может быть, потому, что мой разум ожидал опасности, может быть, потому, что я только что видела, как мое тело разрывалось на части, может быть, потому, что Карл разорвал мой мир и я знала, что его уже никогда не вернуть, или потому, что тринадцатого июля погибло так много людей, и я не была одной из них.

Может быть, потому что Карл на самом деле выглядел довольно страшно.